[B]Паузы[/B]

Наш опыт оставляет отметины и критерии для сравнения.
Потому, познав чудо, мне невольно приходится сравнивать все последующее с ним.
Чудом для меня стал один русский писатель, еще в студенчестве.
Его талант был многогранен.
Мало того – качество, глубина и плотность мыслей на сантиметр текста, смелость видения человека будущего – человека творческого, образность - захватывали и опрокидывали меня в какой-то экстаз. Экстаз созвучия мне.
Я давал читать его своим друзьям, они тоже мотали головой от восхищения.
Потому мне просто приходится сравнивать все, что я читаю с той поры, а это минуло лет уже 30 – именно с ним.
Но про него сейчас не буду.

Я вам скажу, несмотря на такую бешеную планку, мне попадаются регулярно чудесные вещи и писатели.
Я уже говорил, что все наши пристрастия – дело вкусов и настроек личного восприятия, причем, именно в данный момент нашей жизни.
Потому запросто одно и тоже произведение может ощущаться разными людьми по разному. Имхово.

Недавним открытием для меня стал датчанин [B]Питер Хег (PeterHoeg, 1957)[/B]/
Очаровался я тогда его [B]«Смилла и её чувство снега»[/B].
Но сейчас не об ней.

Далее скачал с инета что нашел, а нашел я только лишь небольшой по размеру, но основательный трактат об природе и устройстве времени, свойства которого обнаружили три человека – три отсталых малолетних преступника, подмешанные к нормальным детям, но все равно в спецшколу.

[B]«Условно пригодные».[/B]

Читается довольно непросто. А вторая часть – вообще как научный трактат. Мне, физику по образованию, хоть было интересно, другим, думаю, стоит вешаться.
Ну а первая часть вполне доступна для понимания всем.

Я почему сейчас говорю вам про эту книгу.
Потому что только что прочитал Мультики Елизарова. И сравнил обложки этих книг. Обложки похожи. Внутри же книги не похожи совсем. Непохожи и по количеству оригинальных мыслей и по тонкому описанию человеческой натуры, и по способности захватить читателя своим содержанием, потрясти его, чтоб ему потом еще долго приходили вопросы из этих книг, не давая покоя и не даваясь в примитивное понимание.

То есть. Для меня. Если книга, автор удивили меня, задрали мою мысль на недоступные мне ранее высОты, в том числе и высОты переживания – они мои.

«Условно пригодные».
Я могу отодрать и произнести эти слова уже от своей души:

«Я уже был близок к тому, чтобы сдаться.
Говорить нелегко. Всю свою жизнь ты слушал, живое слово проникало в тебя, но по собственной воле ты никогда не открывал рта. Ты заговаривал только тогда, когда поднял руку и тебя спросили, и то, что ты произносил, не вызывало сомнений.
С моей речью было все наоборот: она была полна неуверенности, и меня никто об ней не просил.
Когда настала очная ставка (с жизнью), я ничего не сказал.
С тех самых пор я молчал.
Когда я что-нибудь рассказываю, вы должны прислушиваться в первую очередь к тем паузам, которые я делаю. Они говорят больше слов.
Я никогда не хотел ничего другого. Только мне б дали жить и спокойно сидеть рядом с женщиной и ребенком – этого было бы достаточно.
Ни за что на свете нельзя бросить ребенка, не погубив себя, ни за что на свете,- это закон, против которого мы бессильны.
Нельзя сказать женщине, что любишь её, чтобы одновременно это не касалось и ребенка».

Много еще чего там есть. Что хочется думать и не можешь забыть.

В Мультиках Елизарова я не нашел пауз, говорящих больше слов. А ведь именно в паузах ты перевариваешь мысль автора. Сравните.

• 
• 
•